Меня зовут Юля, у меня плохие отношения с родственниками. Мама родом из села, так что братия с маминой стороны там и живёт. У меня есть разные двоюродные братья и сёстры, но все они либо там, либо в соседних деревнях и живут, никто из них в город не уехал. Я бы не стала осуждать, будь они нормальными людьми. По факту там алкоголик на алкоголике и алкоголиком погоняет. С братом и сестрой тоже чёрт знает что, бабушка и дедушка со стороны официального отца терпеть меня не могут. У мамы нет своего мнения.

Родня со стороны официального отца меня не любит. У меня нет взаимопонимания с братом и сестрой, я отвечаю взаимностью на чувства родителей официального отца.

Человек, официально ставший мне отцом, приезжал в это “проклятое” село на практику. Он влюбился в маму и увёз её с собой. У мамы был выбор: замуж за моего биологического отца или предложение первого встречного. Мама выбрала второй вариант. Она забеременела, как уверяет, не по своей воле, но это никого не волновало. Дитё будет — поженить, вот и весь разговор. Маме мой био-папаша никогда даже не нравился, он об этом знал, но ему было наплевать, он рассчитывал на давление местной деревенской общественности на маму в случае её беременности.

Надругательство якобы не было единичным случаем. Мама каждый раз ревела, говорила родителям, но они только радовались: будущий зять — единственный сын владелицы единственного магазина в деревне, с большим хозяйством, включающим в себя свиней, коз, кур, индюшек, и даже лошадей. Завидный жених, которого моя мама не оценила. Так называемым бабушке и дедушке просто домострой в голову ударил, ничем иным я не могу объяснить это поведение.

О позоре мамы сразу стало известно на всю деревню. Та семья сватов прислала, а мама их всех послала, за что была избита родным отцом. В конце концов они маму прогнули, должна была состояться поездка в ближайший городок для бракосочетания. Мама притворилась, что ей очень плохо, поэтому планы не сбылись. Зато в это время она познакомилась с моим будущим папой, который приезжал на местный молокозавод на практику. И мама с ним сбежала.

Папа привёз маму к себе и женился на ней. Когда родилась я, биологический папаша даже обрадовался, что не сын родился. Он потребовал от моих родителей выкуп в виде ящика водки. Мама тогда ещё хоть как-то пыталась сохранить отношения с бабушкой и дедушкой, она не хотела признавать, что им на неё было наплевать. Поэтому мама с ними связывалась, о моём рождении узнали они, а уже от бабушки и дедушки эта информация дошла до биологического папаши и его родни.

Так вот. Папаша типа потребовал откуп. Сказал, что за сына поборолся бы, а дочь ему не нужна. Меня якобы оценили в ящик водки. Дело в руки взял мой папа. Он привёз требуемое в деревню и так надавил на родителей мамы, что они забыли о нашем существовании. Мне кажется, от них папа тоже откупился. А может им просто было наплевать, ведь кроме мамы у них были ещё младшие дети.

До пятнадцати лет я росла в твёрдой уверенности, что мама — это мама, папа — это папа, а бабушка и дедушка, родители папы, — это бабушка и дедушка. В мои пятнадцать у меня были младшие брат и сестра, которых мама родила уже от папы. И я знать не знала, что у меня иной отец, продавший меня за ящик водки. Уж не знаю, чем именно моё пятнадцатилетие приглянулось родителям, что они решили поведать мне правду. Не всю правду, они рассказали с цензурой: есть у меня отец-молодец, в такой-то деревне, как маму за него хотели выдать замуж, потом о романической встрече с папой.

Я стала видеть ранее невидимое: бабушка и дедушка любят брату и сестру больше, чем меня; родители любят брату и сестру больше, чем меня; всем на меня наплевать. Я была ужасной в подростковом возрасте, новое знание только усугубило ситуацию. В итоге очередного конфликта с родителями я, украв деньги на дорогу, им назло поехала в деревню, откуда мама и био-папаша родом.

Я нашла дом бабушки и дедушки, поймав машину от ближайшего городка, в котором меня высадили с электрички. Сейчас, с высоты моего возраста, я понимаю, что тёплая встреча была по большей части спектаклем. Они были мне рады, но возможность уесть маму их радовала не менее. Кто-то сбегал за биологическим папашей, и когда он вошёл в дом, то упал перед мной на колени и заревел. Чуть позже пришли родители био-отца с целым пакетом сладостей в руках, они тоже ревели, прижимали меня к себе. Плач, слёзы, моих родителей винили во всём подряд.

Тогда я узнала иную версию: био-папаша любил маму, ждал меня, но “городской урод” вскружил маме голову и она всё бросила. Якобы когда я родилась, мой папа приезжал к ним в деревню, но только для того, чтобы угрожать. Ещё папу обвинили в избиении био-отца и в поджоге сарая. Я растаяла. Чувствовала себя ненужной дома и купалась во внимании, не обращая внимания ни на что. Продолжение: тык